Книга о том, почему у одних получается хороший дизайн, а у других — так себе. Новое, расширенное и улучшенное издание.

Владислав Головач. Культура дизайна
ISBN 978-5-9500854-0-6
УДК 74.01/.09

Книга «Культура дизайна» рассказывает о предпо­сыл­ках дизайна чего угодно, от стула до сайта. В ней разбираются множество аспектов культуры, которые формировали дизайн в прошлом, формируют сейчас и будут формировать в будущем. Книга предназ­начена для дизайнеров и их заказчиков — да и вообще всех, кто является потреби­телем дизайна и покупает предметы и услуги.

Культура дизайна — особен­ная книга про дизайн. Вместо того чтобы с приды­ха­нием рассказывать о дизай­нерах, восторгаться отдельными стилями или артефактами, или же фоку­си­ро­ваться на отдель­ных отраслях дизайна (интерес­ных только тем, кто в них работает), книга рассказы­вает о дизайне в целом, о том, в каких условиях он получается и какие его предпосылки нужны и важны.

Без воды. Книга очень компактна. Читается за пару вечеров, но под завязку набита полез­ными сведениями.

Факты, факты, факты. Каждая тенденция проиллю­стри­ро­вана как минимум одним примером.

Сложное — просто. Дизайн широк и разнообразен, но его причины изложены просто и понятно.

Приятно читать. Простая вёрстка для любого устройства — от смартфона до десктопа. И без подписки.

Все мы  — потребители дизайна, и уже поэтому многим из нас интересно, почему он получается. Многие связаны с дизайном и по работе, если они заказывают или продают товары или услуги. Поэтому всем нам нам не помешает больше культуры дизайна.

Даже первое издание получило отличные отзывы (например, см. страницу книги на Goodreads). В новом же издании книга стала ещё лучше, полезнее и понятнее. Вот что пишут читатели:

Поражает глубина вла­дения огромным историческим материалом, а способность мастерски извлекать из него нетриви­аль­ные, совершенно неожиданные умоза­клю­чения, заставляет по новому взглянуть на, казалось бы, вполне банальные вещи и эпизоды развития дизайна, искусства и вообще истории развития общества… — Дмитрий Азрикан, PhD in Art, Chicago, USA. Отзыв полностью

От книги остаётся прекрас­ное послевкусие, в котором смешивается и ощущение правильно использо­ванного драгоцен­ного времени, и сожаление от того, что книга так быстро заканчивается. …Твоя книга как раз о подлинном, о том, как сделать так, чтобы люди не выбирали дрянь. …замеча­тель­ная книга, которую будут обсуждать на дизай­нерских кухнях не за одним бокалом доброго вина. —  Митя Харшак, дизайнер. Отзыв полностью

Мне удалось почи­тать черновик и он отменный… …помогает избавиться от многих штампов и карго-культов, которые возникают благодаря профессиональной мифологии… …Если вы не читали первое издание, то многое пропус­тили… …Если читали — второе издание добавляет точку практи­чес­кого применения этих идей. — Юрий Ветров, руководитель портальной дизайн-команды Mail.Ru Group. Отзыв полностью

Демо-глава

Маятник

В «высокой» (попросту говоря, дорогой) европейской кухне классовое чувство было представлено не менее, чем в других видах дизайна. (Кулинария, в рамках создания новых рецептов или доработки старых, тоже по сути дизайн, и теме Food Design учат на дизайн-факультетах.)

Дорогие ингредиенты ценились в том числе и потому, что они дорогие, – например, в средневековье в блюда клали значительно больше пряностей, чем кладут теперь; как только пряности подешевели, эта традиция благополучно умерла (разумеется, объяснялось это отнюдь не приземлённой дорогостоимостью; переперченная и ужасно пряная пища ускоряла также и т.н. гуморы, пусть и не все).

Ценились и дорогие техпроцессы. Крестьяне, например, ели варёное или тушёное мясо (если ели вообще), господа же ели исключительно мясо, пожаренное на вертеле на открытом огне, поскольку такой способ приготовления требовал гораздо больше дров и гораздо больше усилий (специальные работники всё время крутили и переставляли вертел в зависимости от силы пламени).

Собака, вращающая вертел*.

Такой способ был очевидно предпочтительным для демонстрации дорогостоимости еды (и ускорения гуморов; считалось, что варёное мясо гуморы замедляет), и спрос среди высших классов был соответствующий (для вращения вертелов были даже выведены собаки особой породы – маленькие, выносливые, с неистощимым оптимизмом). Но как только появились (сначала механические, а потом и электрические) моторы для вращения вертела и стабильные источники тепла (газ, электричество), так мясо на вертеле немедленно потеряло свою демонстрационную составляющую. Эту потерю в наши дни может почувствовать каждый, откушав шаурмы или курицы-гриль.

Но процесс гибели мяса на вертеле как демонстратора статуса был довольно длительным (механический мотор для вертела пытались придумать со времён средневековья). Гораздо интереснее, когда что-то схлопывается очень быстро. Кулинария тут даёт другой поучительный пример – шинковка и превращение ингредиентов в пюре. В дело вступают кнели.

Кнели (фр. quenelle) по сути просто тефтели, но не из грубого фарша, а из ингредиентов (мяса или рыбы), перетёртых в пюре. Многие пожившие при советской власти хорошо помнят блюдо отечественного общепита «кнели паровые», поэтому сразу замечу, что настоящие кнели к советскому варианту прямого отношения не имеют. Коммунистические кнели суть продукт сознательной адаптации высокой кухни к условиям жизни при социализме – они делались не из пюре, а именно из фарша, советская же власть их не истребила только потому, что в фарш можно было класть мясо/рыбу даже низкого качества и внешне это не было заметно.

Делать кнели традиционным способом – та ещё работа. Мясо или рыбу нужно сначала мельчайшим образом нашинковать, а потом долго растирать в ступке до полного разрушения волокон. Даже и с мясорубкой дело не идёт быстрее, т.к. фарш приходится пропускать через неё несколько раз и всё равно получается неубедительно – на языке будут ощущаться комочки пищи, и вся прелесть кнелей пропадёт. Нужно давить в ступке.

Неудивительно, что т.н. «высокая» кухня кнели любила, равно как и вообще все блюда, требующие очень большого объёма ручного труда, вроде пудинга Нессельроде, который готовился несколько часов (замечательно, что в интернете, когда я это пишу, на русском языке все рецепты этого «пудинга» адаптированы для пролов и найти оригинальный можно только на английском).

Настал день, когда это изменилось. В 1963 году француз Пьер Верден изобрёл первый кухонный комбайн. Сначала комбайн продавался в расчёте на промышленное производство еды под названием Robot Coupe. Потом Верден понял, что его можно продавать обычным гражданам, и в 1971 году появился компактный вариант под названием Magimix.

Довольно быстро машинка попалась на глаза американцу Карлу Сонтеймеру. Успешный инженер, он собирался основать новую компанию и как раз искал идею для бизнеса. Увидев Robot Coupe на промышленной выставке, он лицензировал устройство и, после некоторых доработок конструкции, в 1973 году выпустил на американский рынок кухонный комбайн Cuisinart.

Успех был феноменальный, даже учитывая высокую цену комбайна (поначалу он продавался за $160, что эквивалентно примерно восьмистам современным долларам). Стоило появиться паре хвалебных обзоров (в Gourmet и в New York Times), как началась настоящая мания покупки комбайнов и потребления еды, в процессе готовки превращённой в пасту. У Cuisinart появились многочисленные аналоги. Было написано множество книг с рецептами для кухонных комбайнов (но уже в восьмидесятые, когда комбайны подешевели и стали доступны всем).

Оргия мелко размолотой еды продолжалась до середины девяностых, а затем произошло то, что обычно происходит, – человечество пресытилось гомогенной едой. Пресытилось настолько, что, например, сейчас лишь в минимуме рецептов на epicurious.com, даже по смыслу и подходящих, упоминаются кухонные комбайны. Обладание кухонным комбайном потеряло всякие коннотации с изысканной едой и связано теперь только с пошлым мещанством.

Разумеется, не потому, что кухонный комбайн суть плохо (штука удобная, и действительно многие блюда без него практически не сделать), и не потому, что гомогенные блюда нехороши (кто пробовал хорошие кнели, никогда их не забудет). А потому, что когда чего-то становится надолго много, отношение к этому ухудшается – ровно до того момента, когда об этом забывают (например, недавно гомогенная еда вернулась в новом обличье и называется теперь смузи).

Это – просто маятник. Сразу после того как нечто становится возможным, оно становится хорошим, модным и актуальным – а затем неминуемо плохим, затёртым и пошлым. После этого начинается маятник, т.е. возвращение этого нечто в актуальность с примерно одной и той же периодичностью, пусть и с затуханием. За первым сильным импульсом следует сильная противофаза (что видно на примере тех же кухонных комбайнов), затем с каждым колебанием маятника амплитуда между ненавистью и любовью сокращается. При этом эффект маятника ярок, только если начальный импульс был очень сильным или возник недавно. В любом случае рано или поздно явление становится привычным и качание маятника прекращается.

Такие маятники есть во всех давних областях. Яркий пример – актуальные цвета одежды. Они ходят по кругу с небольшими вариациями, за исключением стабильного чёрного. Правда, в цветах одежды сразу целых три маятника – светлый/тёмный, ядовитый/приглушённый и собственно цветовое колесо. Наличие сразу трёх маятников делает прогноз цветов следующего сезона делом довольно сложным, тем более что начальный импульс (появление дешёвых и ярких анилиновых красителей) произошёл ещё в конце позапрошлого века и почти затух.

Только в 80-х годах уважающая себя девушка могла появиться в таком головном уборе и с такими цветами немногочисленной одежды. Также: согласно теории маятника, рано или поздно кусты снизу – сейчас начисто сведённые – вернутся к нам**.

Иногда три независимых маятника на некоторое время оказываются в одной фазе; в этом случае происходят необъяснимые иначе явления вроде Периода Множества Коричневого Семидесятых или (маятники ещё качались в одной фазе) Вырвиглазных Цветовых Сочетаний Восьмидесятых. К счастью или несчастью, производители одежды (в частности, компания Zara) с тех пор придумали сверхскоростную моду, при которой всё меняется не раз в несколько лет, а раз в сезон. Благодаря столь быстрой моде таких длинных периодов больше не будет.

Вот ещё пара маятников, много других вы можете найти сами.

В 1998 году появился iMac с полупрозрачным поликарбонатным корпусом, оказавшийся очень популярным. Почти сразу же начали появляться и другие массовые продукты с полупрозрачными корпусами. Например, Филипп Старк спроектировал ставший бешено популярным стул Louis Ghost Chair – обыкновенный барочный стул, пусть и очень упрощённой формы, но зато выполненный из прозрачного поликарбоната (2002). Скоро этот импульс докатился и до китайских подражателей, и корпуса крупных изделий из прозрачного пластика живо вышли из моды (что, впрочем, не мешает прозрачному стулу продаваться до сих пор – как и множеству продукции компании Kartell). Можно, однако, не сомневаться, что скоро антиимпульс выдохнется и полупрозрачные корпуса внезапно вернутся (они уже начали): начальный импульс появился сравнительно недавно, так что маятнику ещё работать и работать.

Зная способность Филиппа Старка держать нос по ветру, можно смело постановить, что как только он выпустит новую крупную прозрачную вещь – так и настанет новый цикл маятника.

Вот другой маятник. В середине девяностых появились компакт-диски с данными. На них влезало невообразимо много информации – целых 600 мегабайт. И хотя компьютеры того времени были небогаты – 256 цветов и мониторы с диагональю 14 дюймов были нормой, – интерфейсы консумерских программ немедленно стали пышными (тогда это были прежде всего игры и интерактивные энциклопедии). Внезапно расцвели ранее невозможные красоты вроде текстурированных интерфейсов (камень! льняная бумага! градиенты!), заранее нарисованных кнопочек (с пиктограммами!), заставок (анимированных!). На дискету не влезало, а на диск влезло. Очень быстро это приелось, приелось настолько, что рынок интерактивных энциклопедий и книг просто исчез – даже самые лояльные потребители устали покупать такую красоту.

Интерфейсы стали простыми и скромными. Например, самая успешная интерактивная энциклопедия того времени, Microsoft Encarta, обновлялась каждые пару лет и каждый раз получала новый, актуальный интерфейс. В начале пути, в 1993-1996 годы, интерфейсы каждый год радовали пользователей тенюшками, скруглёнными углами, ядовитыми цветами и пиктограммами на решительно каждой кнопке. К 1997 году стало окончательно ясно, что это не работает, и версия того года вышла в пастельной гамме с минимумом украшательств. Ещё меньше «красоты» осталось в версии 1999 года, даже интерфейс почернел. Маятник вышел на противофазу.

Маятник, однако, продолжал раскачиваться, и очень скоро интерфейс Encarta снова стал обогащаться. Например, Encarta 2004 не получила изобилия скруглённых углов, да и пиктограмм сильно не прибавилось, но вернулись яркие цвета и градиенты. С каждой версией энциклопедия становилась всё ярче и пышнее. Неизвестно, до каких горних высот она бы добралась, но к 2009 году интернет окончательно убил дистрибуцию на CD. Encarta приказала долго жить, и никакие градиенты и скруглённые уголки не смогли её спасти.

Эту эволюцию вы можете проследить самостоятельно. В интернете немного скриншотов, но довольно много видео (достаточно поискать на YouTube слово Encarta); особенно советую ознакомиться с Encarta 1999, которая для своего времени была просто потрясающим продуктом, в частности для неё дизайнеры Microsoft изобрели адаптивный дизайн.

Маятник всё ещё качался. В 2002 году вышла в свет (искусительно написать «в цвет») MacOS X с текстурированными окнами и реалистичными пиктограммами – к тому времени компьютеры стали настолько мощными, что такой интерфейс уже не потреблял существенных ресурсов процессора. В 2007 году появился iPhone с ещё более богатым интерфейсом. Однако всё, что имеет начало, имеет и конец; недавно наступила очередная противофаза, и экранные дизайнеры всего мира – кто с восторгом, а кто и с муками – перепрофилировались на «плоский дизайн».

Аналогичный маятник в веб-дизайне предлагаю вам опознать самостоятельно (на моей памяти в том же периоде было на один цикл больше, чем в остальных интерфейсах; дополнительный цикл появился благодаря дивной Macromedia Flash, с которой можно было делать такие чудеса, как переливающийся и даже шевелящийся интерфейс).

«Плоский дизайн» в интерфейсах хорош не потому, что он плоский, и не потому, что он хороший, а потому, что дизайн интерфейсов был выпуклым слишком долго. Как только пройдёт достаточно времени, «плоскость» на время утратит все позитивные качества. В этом смысле гораздо продуктивнее думать не о том, какой дизайн абстрактно хорош, а о том, какой дизайн хорош сейчас и будет хорош ещё хотя бы пару лет. Филипп Старк, по-видимому, только об этом и думает – и получается у него лучше многих, есть чему поучиться.

Кроме того, с практической точки зрения полезно следить не только за тем, что актуально, но и за тем, что было неактуальным достаточно долго, т.к. с большой вероятностью оно войдёт в моду снова и тот, кто угадает, когда именно, получит много персональной пользы. В этом – существенная польза слежения за маятником, т.е. аберрациями стиля просто от времени.

* Кухня в Ньюкасле. Иллюстрация из книги Remarks on a Tour to North and South Wales in the Year 1797. Слегка подчищенный скан из Google Books. Книга размещена в открытом доступе.

** Обложка журнала «Sweet Little 16» № 6, 1986. Из коллекции автора.

Из других глав

Помимо предметного мира, мы живём ещё и в мире созданных людьми протоколов: мод, кон­венций, социальных привычек и условностей, – и столкновение с этим миром, особенно на большой скорости, зачастую так же болезненно, как и с миром предметным. — Введение

Сталин был по меркам раннего СССР хорошо образованным человеком (учился в семинарии). Он обладал навыками опознать достаточно хорошую работу, а следовательно, и заказать её. Много т.н. сталинской архитек­туры до сих пор украшает российскую действительность. В то же время его лучше образованный и живший в более культурных условиях итальянский коллега – Бенито Муссолини – заказывал и получал архитектуру гораздо лучшую. — Дорогим соотечественникам

Первый вид культуры – багаж – близок к обыва­тель­скому пониманию культуры. Это «нечто величественное и прекрасное из прошлого, что должен знать каждый культурный человек, будь то творчество композитора Берлиоза, художника Энгра, писателя Чехова или семейной пары Имзов». Эта культура формирует наш эталон хорошего дизайна. — Две культуры

Многие дизайнеры тесно смыкаются с искусством, в чём нет ни похвалы, ни осуждения. Например, плакатист занят как передачей сообщения, так и тем, чтобы сделать это сообщение интересным или привлека­тель­ным, – но также заботится об абстрактно взятой прелести работы. Происходит и обратное – так, многая живопись лучше всего подходит для того, чтобы закрывать дыру в обоях... — Что такое дизайн

Важная сторона дизайна (да и искусства) – потребитель и его ожидания. В искусстве с конца 19-го века потребителя положено гладить против шерсти (épater la bourgeoisie!), в дизайне – по шерсти, но и в том и в другом случае поглаживают ласково. В дизайне нормой является проект, наце­ленный на конкретную аудиторию с конкретными ожиданиями и ценностями. — Цель, возможности, месседж, стиль

...российский гопник имеет как минимум программы «Россиянин» и «Гопник». Встроенная в него программа «Россиянин» (точнее – «Восточный славянин») говорит ему, что можно и нужно сидеть на корточках, а программа «Гопник» требует носить костюм Adidas, обязательно тёмный. — Дизайн-культура

...одного оформления всё равно мало: артефакт становится действительно хорош благодаря структурным, а не только оформительским качествам. — Инфляция дизайна

В последнее время много говорят о доступности артефактов для совсем нищих (эвфемизм «жители развивающихся стран»), для физически ограни­чен­ных (люди с физическими дефектами вроде слепоты, а также пожилые), для не очень способных думать (дети и дураки). Это важно и хорошо – в самом деле, есть ненулевые шансы, что мы и сами постареем, станем немощны или обнищаем, а дурак функционально неотличим от спешащего человека, которому подумать просто некогда. — Другие люди

...эмоциональное высказывание артефакта тоже является частью культуры (так, некогда доминантой была сначала итальянская terribilità, сменившаяся французской joie de vivre, сейчас же мы живем под знаком фрустрации). — Грани дизайна

В 1774 году химик Карл Вильгельм Шееле открыл хлор. К 1785 году другой химик, Клод Луи Бертолле, разработал способ отбеливания хлором тканей. До этого ткань отбеливали в основном либо солнечным светом (долго, дорого, в северных странах труднореализуемо), либо аммиаком из тухлой мочи (быстро, дорого). С появлением хлора впервые стало возможным получать действи­тельно белые ткани... — Краткая история дизайна

Мелкие вышивки и тем более набивной рисунок на одежде автоматизируются очень легко, а крупные вышивки – очень сложно. В результате крупная вышивка, до 20-х годов прошлого века бывшая явлением массовым, сейчас почти полностью исчезла из одежды низших и средних классов (нерентабельно). Набивной же рисунок – и мелкие нашивки, даже очень вычурные, – как неприлично дешёвые стали надёжным индикатором пролетариата. — Дизайн, чтобы роскошнее

Простота устройства и оформления понятна пролетариату, но одновременно понятна и представителю высших классов. Кроме того, особенно окультуренная часть буржуазии восприняла японскую концепцию сибуй (渋い), которая взыскует простоты с чисто эстетических позиций. — Дизайн, чтобы доступнее

Для рекламщиков пятидесятых печатная реклама была такой же скучной, как для современных рекламщиков – реклама сегодняшняя (они в этом варятся). Когда появилась возможность заказывать не дорогие иллюстрации, а более дешёвые и быстрые в производстве фотографии, они радовались не только упрощению своей жизни, а ещё и тому, что в работе появилось нечто новое, свежее, ранее невиданное. — Дизайн, чтобы лучше

Использование лакированного дерева, металла, плотного картона в предметном мире надолго резко упало: пластик был лучше или дешевле, или же лучше и дешевле одновременно. В некоторых случаях, когда текстура вытесненного материала казалась предпочтительной, пластик имитировал вытесненный материал (так, в семидесятых в моду вошло оклеивать автомобили виниловыми наклейками с текстурой дерева). — Космический материал из будущего

Дизайнер, оценивающий свою работу только по факту соблюдения требований, даже и разумных, что-то явно упускает. Как писал видный дизайнер-модернист Джордж Нельсон, невозможно постичь принцип, если вы озабочены только отысканием формул и приёмов для подражания. — Мастерство против оригинальности

...дорогое одновременно опознаётся и по очень высокому, и по очень низкому качеству обработки. Подразумевается, что сработанное грубо несом­ненно сделано человеком, труд которого стоит дороже труда машины и поэтому делает артефакт дизайна более ценным. В результате избыточная полировка – доступная в том числе и станку – потеряла всякую ценность из-за инфляции. — Эволюция грубости

...европейцы вступили в четвёртый этап глобализации – авиаперелёты (ранее были железные дороги, пароходы и телеграфное сообщение). Тема скорости – или, точнее, самой идеи скорости – внезапно стала актуальной. Оказалось же, что быстро двигающимся объектам полезно быть скруглёнными или заострёнными. — Технологический детерминизм

Если бы и крэк не справился, то СПИД бы уж сработал точно. В 1983-м умер первый заметный культуртрегер, Клаус Номи. Дальше смерти от этой новой болезни (быстро названной «чумой двадцатого века») пошли косяком. Люди культуры начали дохнуть как мухи, а вскоре, несомненно, должен был настать и черёд обывателей. — Модернизм и постмодернизм

Если бы и крэк не справился, то СПИД бы уж сработал точно. В 1983-м умер первый заметный культуртрегер, Клаус Номи. Дальше смерти от этой новой болезни (быстро названной «чумой двадцатого века») пошли косяком. Люди культуры начали дохнуть как мухи, а вскоре, несомненно, должен был настать и черёд обывателей. — Модернизм и постмодернизм

Жизнь с элегантными артефактами наложила свой отпечаток на мировосприятие европейцев. Так, в торговле сложилась совершенно чёткая и опознаваемая всеми конвенция: чем больше товаров на витрине, тем дешевле магазин (существует даже целое понятие – боязнь пустоты, horror vacui, характеризующее захламлённый предметами и оформлением быт). — Роскошь: от золота к элегантности

Жизнь с элегантными артефактами наложила свой отпечаток на мировосприятие европейцев. Так, в торговле сложилась совершенно чёткая и опознаваемая всеми конвенция: чем больше товаров на витрине, тем дешевле магазин (существует даже целое понятие – боязнь пустоты, horror vacui, характеризующее захламлённый предметами и оформлением быт). — Роскошь: от золота к элегантности

Ещё хуже дело обстояло с высотным строительством, в котором модернизм нечаянно для себя сделал именно то, чего так боялся. Небоскрёбы, построенные до середины тридцатых, имели то, что можно называть отделкой. ... Начиная же с шестидесятых, с триумфом модернизма, все небоскрёбы стали выглядеть совершенно однообразно – вытянутые ящики, покрытые со всех сторон стеклом (печальной памяти World Trade Center). — Красный дизайн

Компания The Irish Pub Company вместе с Guinness уже тридцать лет продаёт быстрорастворимые «ирландские» пабы, т.е. контейнеры со всем, что может понадобиться для декорирования пивной. В наборе приходит решительно всё – от кружек до копий реклам на стенах. ... Увы, до недавнего времени Ирландия славилась сказочной нищетой и по-настоящему традиционный ирландский паб – заплёванная прокуренная комната, в которой подают один сорт пива, а из закуски есть только варёный говяжий желудок. — Нетрадиционное качество

...во времена засилья интернационального стиля (или любого другого) многие дизайнеры следовали этому стилю просто из-за давления окружающих. Уверен, что многие апологеты стиля Midcentury modern были бы счастливы, к примеру, красить свои дизайны в золото, а ножки своей мебели делать à la кабриоль, да ещё и с копытами – и, если бы они это делали, они бы нашли свою аудиторию. — Заключение

Об авторе

Я занимаюсь дизайном ещё с прошлого тысячелетия. От книг и руководств пользователя я перешёл к интерфейсам и 15 лет руководил дизайном и проекти­рованием в Usethics, первой в России юзабилити-компании.

«Культура дизайна» — моя третья книга. До этого я написал две книги о проектировании интерфейсов (сейчас доступна вторая, Искусство мыть слона). Кроме того, я основной автор государственного профстандарта по дизайну цифровых интерфейсов и многих статей о дизайне в целом.

Подробнее обо мне — личный сайт, Facebook или LinkedIn. Или сайт моей студии, Kulturvolk.

Купить на Gumroad.com
$7.90, ~550₽

После оплаты вы получите ссылку на файлы книги в форматах .epub и .mobi. Читать очень просто:

Хотите купить книгу по-английски? Издание для Kindle доступно на Amazon.com (или amazon.de, amazon.co.uk).

Но я хочу бесплатно!

Нет проблем! Первое издание (версия от 2014 года) по-прежнему доступно для бесплатного чтения.

Для Amazon Kindle в формате MobiДля других читалок в формате Epub 1 • Читать онлайн на Medium.comРаспечатать PDF формата А4

💩 Увы, текст значительно уступает второму изданию во всём. Половина текста во втором издании переписана начисто, а остальное подверглось лютой редактуре. В результате во втором издании:

Структура изло­жения измени­лась настолько, что получилась новая книга — понятнее, яснее и чётче.

Сам текст стал проще, лучше написан и гораздо точнее. Исправ­лено множество неточностей и ошибок.

Вдвое больше ил­люс­траций, а те, что были раньше, улучшены. Вёрстка стала лучше и приятнее.

Появилась отдельная глава про дизайн-культуру отдельных индивидов и организаций.